не помню

[Persena]

Не помню когда я это писала. И писала ли я это. Только против фактов не поспоришь. Ошибки не исправляла.



РРутина дней меня просто сводит с ума. А то, что читаю в интернете – просто бесит. Мне постоянно пишут фанаты из официального фан-клуба. Они меня не любят, я это понял уже давно. Очень многие меня не любят. Сергей для них идеальней, несмотря на свое поведение. Разве могут они понять, как трудно это – стараться быть кем-то, а не собой. Сергей часто говорит, чтобы я пел так, как чувствую, был собой, был индивидуальностью. Но в тоже время он старательно меня подгоняет под свои рамки видения. Под идеал, которого мне не достичь… Я устал доказывать, что я не Кипелов и не могу петь как он. Иногда трудно до такой степени, что рвет грудь от недостатка кислорода. Кого это волнует? Ребят в группе? Фанатов? Да, всем наплевать, как иногда мне трудно тянуть до поставленной планки, стараться, рваться, лезть из кожи вон. Со сцены я вижу бешеную массу фанатичных лиц и безразличных глаз, которым все равно, что будет со мной. Я лишь веха в группе их любимца. Я для них всегда неблагодарная мелочь, что предала Сережу. Ушел из группы, потом вернулся. Все думают обо мне одно и то же, и я не имею смысла доказывать обратное. Что толку от моих попыток доказать что-то?!

Маврин опять сегодня бушевал. Пользуется тем, что может сделать так, что я нигде не найду работу. Снова я пел не так. Снова делал кучу ошибок. Я еле дожил до окончания репетиции. Внутри поднялось столько эмоций, столько подавленных криков… И не сметь высказать их. Руки дрожали. Я был просто счастлив, что все расходятся и не обращают на меня внимания как всегда. Идти в метро не стоило. Я слишком сильно хотел кричать и набить кому-то морду. Все могло обернуться не очень красиво в общественном месте. Нашел кое-как сигареты в куртке и ринулся в курилку. Две затяжки… Выпущенный дым в открытую форточку в прохладный августовский вечер. Не могу понять, как я так не сдержался, но рыдания разорвали грудь, тисками сжали сердце, горло давило так, что казалось, я задохнусь. Слезы обиды и непонимания сами хлынули из глаз. Мыслей не было. Меня просто колотило и я, кажется, что-то бормотал… Сигарета выпала из пальцев, стиснутых в кулаки. Я бил ими о кафель. Но кафелю, как и всем было все равно. Ноги подкосились. Я не упал, просто рухнул на подоконник. Спина оперлась на стену, а лоб свело от прикосновения с холодным стеклом окна. Полное бессилие, полная потерянность. Хотелось уехать, сбежать. Поменять жизнь, стать другим. Перестать заниматься всем этим шоу-бизнесом и быть счастливым. Слезы высыхали медленно… Я старался, и не один раз, стереть их со своих щек. После пережитой истерики, тело колотило. Голова потеряла все мысли. Просто пустота. И это съедало еще сильней. Я сидел и единственное о чем мог думать – мне холодно, меня трясет от пережитого или от прохлады из форточки?!

Горячие руки. Я почувствовал горячие руки на плечах. Ощутил их тепло сквозь рубашку. Лица не видел, но уткнувшись в чью-то грудь, стало как-то легче. Я прикрыл глаза и с удовольствием вдыхал запах чьей-то туалетной воды, немного перемешанной с запахом табачного дыма, что впитала одежда. Меня обнимали руки. Я практически полностью согрелся в этих неожиданных объятиях. Остатками сознания услышал, что брякнула форточка. Ее видать захлопнули, чтобы не дуло мне в спину. Я решил поднять голову и посмотреть на человека, что со мной рядом. Но лучше бы я этого не делал. Не знаю насколько красноречиво мое лицо, но я испугался. Увидел ли это Валера или нет, не могу сказать. Но скорей всего он много понял, ведь не дурак, в конце концов. Кипелов… Кипелов меня стащил с подоконника. Он молчал. Почему молчит? Почему не читает мне нотаций? Он просто обнимает, растирает продрогшую спину. Снова хотелось разрыдаться как девчонке, но я сдержал эти слабые порывы своей паскудной душонки.

- Андрюш, пойдем отсюда. Ты немного замерз. Можешь простыть. – Он больше ничего не сказал. Я никогда не видел его с таким серьезным и очень озабоченным взглядом. Пара морщин вертикально рассекла лоб меж бровями на переносице. Душа выла и стонала как уличная избитая собачонка и стремилась ластиться к прохожему, единственному, кто хоть как-то помог. Я заулыбался. Наверно не очень весело получилось, но я и радости пока не ощущал, только горечь. Валера посмотрел и улыбнулся в ответ. От этого просто стало еще теплее.

Мы молча дошли до студии группы «Маврик». Никого уже не было и это для меня не являлось открытием. Но Кипелов видимо кого-то хотел увидеть и поговорить. Я даже знаю этого кого-то. Смешно как вышло. Почему-то стыдно. А что Валера заметил? Как нашел меня? Почему?

- Андрей, если ты не занят сегодня вечером, может, поедем куда-нибудь? Поужинаем, посидим?

- Валерий Александрович, мне даже как-то неудобно. У вас свои планы. Вас кто-нибудь ждет – жена или верная фанатка, не знаю… – смущенно отвел глаза.

- Нет. Меня никто не ждет. Может, все-таки составишь компанию старику? – я одевал куртку.

- Какой же вы старик?! Вы наговариваете на себя. – Он полу улыбался, и я не смог не улыбнуться в ответ. Щеки запылали. Лицо горело. Мельком в зеркале посмотрел на себя, но щеки не были алыми как казалось.

- Ну, что? Ты согласен? – он так заботливо меня приобнял за плечи, что я сразу ощутил себя его ребенком.

- Да, Валерий Александрович. Только я не знаю, куда можно поехать. Какое-нибудь спокойное, чтобы вас не терзали вниманием, и я бы не хотел светиться.

- Не проблема! У меня есть любимое место. Тебе должно понравиться. Там тихо, приятная музыка – мы спускались вниз, пока он говорил – Неплохо и недорого кормят.

На улице его ждал водитель. Вообще я знал, что Валера не часто пользуется услугами шофера. Видимо сегодня, что-то было такое, раз Кипелов не захотел ехать метром. Я поздоровался с водителем. Очень спокойный человек и приятной наружности. Как-то располагал к беседе. Ему оказалось 35 лет, и они с Валерой всю дорогу трепались о семьях, женах, детях и о воспитании детей. В небольшой ресторанчик мы вошли втроем. Я был рад, что наедине не останусь с Кипом. Не было желания объяснять ничего и ловить его взгляды, когда же я начну рассказывать. Да и втроем было веселей. Водитель Валеры не пил, а мы с Санычем не отказывали себе в употреблении спиртного. Валера мне специально налил коньяку и пояснил водителю:

- Кость, я не спаиваю ребенка. Просто бывают обстоятельства, когда хочется напиться и забыться. Напиться я ему не позволю, а немного выпить не помешает. – Они смеялись. Мне не хотелось есть, но, то один, то второй вталкивали в меня салаты, горячие закуски и гарниры. При этом оживленно болтали, под какие блюда, что пить и сколько. Пошли воспоминания шашлыков и посиделок, веселые истории. Я сидел сначала вполне трезвый. Было очень тепло внутри он выпитого и съеденного. Сидел, развесив уши и слушая байки. Глаза немного закрывались… Было очень хорошо и я лыбился как последний идиот. Что подумает обо мне Валера? Наверно будет презрительно относиться, как неразумной падшей молодежи? Расскажет все Сергею? Все доложит ему? Мороз пробежал по коже вдоль позвоночника. Надо сворачиваться, пока я действительно не начал плакаться ему в жилетку.

- Спасибо вам, но мне пора домой. Это был очень хороший вечер.

- Да, ладно. – Валера так непринужденно отмахнулся. – Сейчас мы тебя отвезем.

Я конечно согласился. В метро дольше ехать. Алкоголь немного ударил в голову и меня так, и клонило в сон. Я старался не спать и смотрел в окно из машины Кипелова. Глаза все же сомкнулись.

Я очнулся от того, что машина затормозила, и меня пытались вынести. Сразу встрепенулся и выпрямился.

-Мы приехали? Где мы? – сонно потирая глаза, пялился в темноту и не понимал в каком я дворе и в своем ли районе.

- Приехали. Я решил тебя не оставлять одного, мало ли. Мы ко мне приехали. Пошли, не стесняйся.

Валера был убедителен. Я покорно пошел за ним. Что я теряю? Чем рискую? Его квартира была очень типичной. Ничего особенного. Он пригласил меня на кухню. Достал рюмки и бутылочку. Я засмеялся.

- Ведь Валерий Александрович Кипелов не пьет. Он же завязал.

- Да, завязал. Но иногда дома развязываюсь. – Я сел за стол и достал свои сигареты.

- Андрей… Понимаю, это не мое дело.- Его серьезный тон был так тих, осторожен. Я напрягся, но только поначалу. Какой смысл скрывать и отнекиваться, раз он уже и так многое заметил. Даже если расскажет Маврину, то это не важно. – Ты можешь ничего не рассказывать. Просто… В жизни бывает очень много плохого. И нам стоит с этим справляться. А иногда и прощать тех, кто сделал нам больно. Это очень трудно. И ты свое мнение конечно сейчас не изменишь. Потом… Со временем. Может пройти много времени.

- Я понимаю, Валерий Александрович.

Во мне щелкнул тумблер. Я смотрел в прозрачную жидкость чайного цвета, плескавшуюся в рюмке от моих небольших движений руки, оставляющую сладковатые потеки по стенкам стекла и говорил все. Но я уже не чувствовал той обиды и той боли, что несколько часов назад. Было легче и слова сами летели с губ. Говорил на одном дыхании, и каждое слово давало облегчение и свободу. Залпом выпил содержимое рюмки и в голове приятно зашумело, а горло обожгло.

Валера смотрел на меня, не критикуя, не осуждая, не поддерживая.

- Все устроиться. Все решиться. Нет правых и виноватых. Все хороши. А ты не переживай так. Надо себя уважать. Пошли, я постелю тебе.

Он быстро стелил диван в зале… А меня штормило и я нес глупости. Полз, держась за стенку. Глупо хихикал. Кипелов стал помогать, мне раздеться. Я был пьян. Я это знал. А еще я знал, что от него так успокаивающе пахнет. Веет уверенностью. Он все может. Его лицо было очень близко. Я видел пробивающиеся волоски щетинки. Светлые-светлые. Его серые глаза… Полные доброты и заботы. Меня качнуло, я уперся губами в теплую щеку Валеры. Он отстранился и посмотрел. «сейчас ударит!» - мелькнуло в голове и я крепко зажмурившись прижался к нему всем тело ми прижал свои губы к его. Я никогда в жизни даже не думал об отношениях с мужчиной. И сам был удивлен своему поведению. Даже читая фанатские «сказки», я больше раздражался над этими глупостями. И вот я целую не просто какого-то молодого парня. Я целую взрослого мужчину, у которого есть уже внуки и ему в сыновья гожусь, да еще и Кипелова. А губы чуть шершавые и такие же несмелые как и я сам. Точно также осторожен. Но он меня не бьет… Пока не бьет… Я просто целовал его губы, от целовал мои. И время остановилось по всей планете. Я первый позволил своему языку немного вторгнутся не в свои владения. И тут же опьянел от ответа… В моем ротике, словно вихрь, уже был посланец. Он нежно кончиком касался моего неба, зубок и исследовал все, переплетался с моим язычком… Я не почувствовал, я просто услышал как застонал мое существо. Валера отстраним меня. Его глаза были темнее. «Ему понравилось, также как и мне!»

- Андрюш, ты пьян… - слова с трудом выходили наружу.

- Да… Пьян. Я не хочу оставаться один… Мне страшно… Вы будете со мной?

Валера колебался. Мое предложение в свети последних минут выглядело очень непонятным.

- Хорошо. Не волнуйся.

Он приглушил свет. Я покачивался в разные стороны, как маятник, с трудом раздеваясь до конца. Одежду я безжалостно кидал. Она меня злила, что никак не хотела сниматься. Щеки пылали, пылала кожа тела. Все внутри горело словно пожар. В голове шум и пляски. Все кружилось, квартира, дом, планета – все вращалось и скакало. Я с наслаждением плюхнулся в прохладные объятия постели. Я отрубился сразу. Но помню, что как только почувствовал, что рядом со мной легли, прижался к соседу.

Утром я проснулся, мне было жарко. Одеяло как-то скомкалось. Я пытался его расположить удобней, но оно не слушалось, его что-то держало. Память возвращалась быстро. Осторожно повернувшись я действительно обнаружил рядом с собой Кипелова. От очень забавно выглядит, когда дрыхнет. Моршинки на его лице немного разгладились, но что-то даже во сне его заботит. Он лег в футболке. Немного похрапывал. Так мило… Пульс на его шее… Чуть повернутая голова… Реснички, чуть трепещущие… Каюсь, я совершил самое гнусное грехопадение. Я прижался к нему, запустив руку под футболку. Его горячая кожа чуть дрогнула. Моя ладонь была прохладней. Я обнял его талию, а голову положил на плечо. Минут 10 я лежал, наслаждаясь. Но шея начинала затекать, а кожа руки прилипать к его коже.